— Как вы можете охарактеризовать текущее состояние российского финансового рынка?
— В текущих условиях российский финансовый рынок вынужден полагаться исключительно на собственные ресурсы. Наш рынок практически оторван от международного, это ограничивает возможности отечественного бизнеса для привлечения иностранного капитала, использования таких механизмов, как выпуск облигаций, аккредитивы, прямые иностранные инвестиции. Например, во время кризиса 2015 года, когда ключевая ставка ЦБ была резко повышена до 17% годовых, финансовый шторм утих всего за несколько месяцев — во многом благодаря интеграции российского рынка с мировой финансовой системой.
И отчасти поэтому уровень ключевой ставки такой высокий до сих пор. Сейчас он вошел в цикл снижения и, по прогнозам наших аналитиков, к концу 2025 года может составить 15%, что, конечно, значительно облегчит ситуацию для заемщиков.
Тем не менее в целом по 2025 году нагрузка на бизнес будет выше, чем в 2024-м, по экспертным прогнозам. Это, конечно, будет влиять на темпы роста внутреннего валового продукта (ВВП). По оценкам SberCIB Investment Research, по итогам этого года они составят примерно 1,5%, при неравномерном распределении роста по секторам.
Укрепление рубля на фоне сокращения внешнеэкономической деятельности и соответствующего снижения спроса на валюту, в свою очередь, приводит к уменьшению выручки от экспорта, главным образом сырьевого.
— Как может повлиять на ситуацию охлаждение экономики, о котором сейчас говорят эксперты и представители власти?
— Очевидный тренд этого года — снижение объема выдач компаниям денежных заимствований. Если в прошлом году корпоративное кредитование выросло в целом по сектору на 22% год к году, то по итогам июля 2025 года корпоративный кредитный портфель банков вырос всего на 1% с начала года. На темпы кредитования повлияла денежно-кредитная политика, а также активное замещение внешнего долга компаниями через внутренние заимствования у банков.
Инвестиционное кредитование, к сожалению, без дополнительного субсидирования остается фактически недоступным. В «Сбере» сейчас минимальный за последние три года пайплан по инвестиционному кредитованию. Бизнес преимущественно берет средства на поддержание текущей деятельности и на завершение уже запущенных инвестпрограмм.
— Тем не менее регулятор в своих текущих отчетах уже заявляет об оживлении бизнес-активности на фоне понижения ключевой ставки.
— Определенное оживление с середины июля, безусловно, есть. Оно связано в целом с вектором на смягчение денежно-кредитной политики и соответствующими ожиданиями рынка.
Растет запрос на производные финансовые инструменты, в частности процентные свопы, по которым сейчас краткосрочные ставки выше долгосрочных.
В качестве инструмента хеджирования применяется опцион флор — позволяет зафиксировать минимальный уровень процентной ставки и получать компенсационные выплаты в случае ее снижения.
С начала цикла повышения ставок мы своим клиентам выплатили порядка 45 млрд руб. по хеджирующим сделкам, в первую очередь по опционам кэп. Эти инструменты позволяют компенсировать разницу между рыночной ставкой и зафиксированной, когда рыночная ставка превышает заранее согласованный размер. Фактически клиент защищает свой максимальный процентный расход, а банк берет на себя риск его превышения.
Для снижения рисков, связанных с волатильностью сырьевых рынков и стабильностью финансирования операций в период высокой сезонности, сегодня широко используются товарное финансирование, предоплата, отсрочка оплаты, товарное РЕПО, которое позволяет привлекать оборотные средства под будущие поставки или монетизировать существующие сырьевые запасы, что способствует более устойчивому развитию бизнеса. В частности, через нашу дочернюю структуру набирают оборот поставки дизельного топлива с отсрочкой оплаты и программы монетизации зерновых запасов.
— Какие тренды в этих условиях появились на финансовом рынке?
— У охлаждения экономики есть определенные позитивные стороны. Например, сейчас доходность по облигациям федерального займа (ОФЗ) снижается, мы видим потенциал дальнейшего сокращения доходности десятилетних ОФЗ до 12% на горизонте года. Это создает возможности для компаний с невысокой долговой нагрузкой — у них появляется пространство для привлечения фондирования под новые инвестиционные программы. Государственные бумаги — очень важный индикатор для безрискового кредитования рынка.
Корпоративные облигации также будут популярным активом как для фондирования бизнеса, так и для инвестиций. Но это касается только бумаг первого-второго эшелона, потому что у компаний с высокой долговой нагрузкой есть риски в части проведения реструктуризации по долгу и его обслуживания.
На рынок акций охлаждение, впрочем, может оказать и негативное влияние. Высокая ключевая ставка привела к росту расходов на обслуживание долга компаний, и в этом году они по инерции останутся высокими. Кроме того, в 2025 году основная ставка налога на прибыль организаций увеличилась с 20 до 25%, что снижает возможность компаний выплачивать дивиденды, а это влияет на рынок акций.
— Какие новые перспективные финансовые инструменты появились на рынке?
— В первую очередь перспективы рынка связаны с цифровыми финансовыми активами (ЦФА). Правда, пока они развиваются не так динамично, как хотелось бы. Все участники рынка ждали, что в 2025 году будет бум ЦФА, однако пока их общая эмиссия не такая большая. Объем выпуска ЦФА с начала 2025 года за восемь месяцев составил 654 млрд руб., а всего с 2022 года было выпущено ЦФА эквивалентом почти на 1,3 трлн руб.
Во многом это связано с тем, что в налоговом законодательстве все еще существует отдельная налоговая база для учета финансовых результатов по ЦФА, ряд существенных ограничений, препятствующих учету компаниями расходов на обслуживание цифровых финансовых активов так же, как это делается для долговых обязательств или облигаций.
Сейчас готовятся законодательные поправки, которые должны упростить выпуск долговых ЦФА для более широкого списка эмитентов. Это может способствовать увеличению количества выпусков и оживлению рыночной активности. Кроме того, инструмент должен стать более гибким, расширится спектр активов, которые можно токенизировать для ЦФА, включая недвижимость и другое имущество, топливо, различные биржевые индексы, доли в компаниях и пр.
— Осенью 2024 года были приняты поправки к закону «О цифровых финансовых активах», которые легализовали майнинг, таким образом криптоактивы в России вышли из тени. Какие, на ваш взгляд, перспективы у привязанных к ним финансовых продуктов?
— Это важный шаг в развитии отечественного финансового рынка. Мировой объем оборота только стейблкоинов — криптовалют, курс которых привязан к реальной валюте, составляет триллионы долларов. Хорошо, что наше законодательство развивается и дает новые возможности как компаниям, которые занимаются майнингом, так и инвесторам (пока только квалифицированным, в отношении неквалифицированных регулятор еще не принял окончательного решения. — «РБК Отрасли»), которые ищут новые инструменты для защиты своих капиталов и получения дополнительного дохода.
По сути, это означает появление новой кредитоемкой отрасли. Поскольку майнерам нужно реализовывать свои активы, то появляются соответствующие продукты, инструменты. Соответственно, инвесторы получают доступ к новому инструментарию, связанному с индексами наиболее популярных криптовалют, и могут диверсифицировать свои портфели. Такие инструменты уже предлагаются на российском рынке, в том числе «Сбером».
Легализация майнинга криптовалют также помогает решить вопрос эффективного использования избытков электроэнергии. В нашей стране таких ресурсов достаточно, особенно на изолированных территориях, которые не могут передать излишки в энергосистемы.
— Как бизнес сегодня зарабатывает на денежном рынке? Снизился ли интерес корпоративных клиентов к банковским депозитам?
— Пик корпоративных депозитов пришелся на конец прошлого года, когда на протяжении целого месяца ставки по ним превышали 24% годовых. С начала 2025 года ситуация меняется и наблюдается определенный переток вложений из депозитов в другие инструменты.
Все более доступными для широкого круга инвесторов, включая частных, становятся такие продукты, как секьюритизация портфелей, когда активы — ипотечные или потребительские кредиты — объединяются в пулы для переоформления в ценные бумаги. В частности, наш последний выпуск по секьюритизации портфеля потребкредитов привлек рекордный интерес инвесторов, спрос превысил предложение более чем в два раза.
При этом замечу, что депозиты, как длинные, так и короткие, вплоть до овернайт-депозитов («на одну ночь». — «РБК Отрасли»), остаются, пожалуй, одним из самых понятных инструментов управления ликвидностью. По итогам второго квартала этого года объем средств юридических лиц на счетах Сбербанка, например, составил 16,4 трлн руб., а на начало года был 16,8 трлн руб.
— Какое влияние на финансовый рынок оказывает развитие технологий на базе искусственного интеллекта (ИИ), блокчейна, больших данных?
— Сегодня очень многое зависит от качественных данных. Например, три четверти доходов банков связаны с кредитованием в том или ином виде. Работа с большими данными позволяет максимально оптимизировать и удешевить этот процесс для всех сторон, делает кредитование бесшовным. Интеграция информационных систем управления клиентов с банковской позволяет сократить объем передаваемой вручную информации и минимизировать риск операционных ошибок при переносе данных.
В последнее время мы все больше задействуем в работе с бизнес-клиентами ИИ, уже сейчас 90% решений по сделкам оборотного кредитования для корпоративных клиентов принимается с использованием AI-моделей. До конца 2026 года мы планируем 100% оборотных кредитов одобрять посредством ИИ.